Глеб Никитин Об однофамильцах, конкуренции, кармане, движухе, прерванной династии и перфекционизме

Дата публикации: 21 мая 2019

— Андрей Никитин, губернатор Новгородской области, вам кем приходится, Глеб Сергеевич?

— Коллегой и хорошим товарищем, другом.

— Словом, почти братом.

— Можно и так сказать. Особенно с учетом того, что у нас не только фамилия одинаковая, но и отчество. Если добавить схожесть названий городов, где мы с Андреем Сергеевичем сейчас работаем, станет понятно, почему периодически возникают разного рода казусы.

Еще на крупных совещаниях, где рассадка идет по алфавиту, коллеги из федеральных ведомств норовят вклиниться между двумя Никитиными, чтобы загадать желание.

— Есть и третий губернатор Никитин — Александр. Правда, он в Тамбове.

— А вы в курсе, что мы с Андреем не так давно запустили поезд между нашими двумя Новгородами?

— И назвали "Афанасием Никитиным"? С остановкой в Твери, на родине путешественника?

— Ограничились тем, что один Никитин провожал поезд в первый путь, а второй — встречал. Думаю, с точки зрения русскости (в хорошем смысле слова), древности и туристической привлекательности регионов маршрут должен пользоваться популярностью.

Что же касается Андрея Никитина, мы знакомы с тех пор, когда он еще не стал руководителем Агентства стратегических инициатив, работал в промышленном бизнесе. Я трудился в Минпромторге, имел отношение к теме производства композиционных материалов, чем тогда занимался Андрей. Потом плотно контактировали по линии АСИ.

— А сейчас конкурируете?

— Определенное соревнование между регионами есть. Наверное, это неплохо. В свое время я изучал китайское экономическое чудо, ездил на семинар в Гонконг, где нам рассказывали, что в Поднебесной многое строилось на состязательности между провинциями. Это был один из двух волшебных факторов. Второе условие — минимизация задач, концентрация на росте внутреннего регионального продукта.

Поэтому конкуренция, в принципе, совсем неплохо, другой разговор, что в Китае провинции были схожи и сомасштабны — по промышленному потенциалу, численности населения, социальной структуре. Расслоение началось с возникновением зон экономического развития.

У нас регионы очень разные: Северный Кавказ, Дальний Восток, Урал, Сибирь, Центральная Россия…

— Вы на кого ориентируетесь?

— Из соседей сравниваем себя с Татарстаном, Самарой, из других промышленных центров — с Пермским краем, Свердловской областью.

— А по персоналиям?

— Могу перечислить тех, с кем сводила работа на федеральном уровне. Станислава Воскресенского и Александра Цыбульского знаю по Минэкономразвития, Максима Решетникова — по правительству Москвы, Антон Алиханов и Дмитрий Овсянников — мои коллеги по Минпромторгу, они стали губернаторами на год раньше, чем я.

— В 2018-м пришел и ваш черед. Как выразился глава Минпромторга Денис Мантуров, провожая вас в Нижний, "пущен в ход платиновый запас".

— Эта фраза теперь следует за мной. Конечно, приятно такое услышать о себе.

— Я и другое слышал: "Питер — голова России, Москва — ее сердце, а Нижний — карман".

— Поговорка сохранилась еще с царских, дореволюционных времен. Благодаря нижегородской ярмарке, торговым традициям, большой концентрации капитала. В XIX веке город был финансовым центром мирового уровня, а не только России и Европы. Многие цены на товары формировались именно здесь. Сейчас, будем говорить прямо, такого нет…

— Пустоват карман?

— Да, прежнего статуса мы не имеем, но амбиции сохранились. Хотим восстановить роль столицы предпринимательства. Считаю, это вполне возможно в будущем. У нас есть база, опыт, потенциал и ресурсы. Бюджет области опирается на фундамент из крупных промышленных налогоплательщиков. Наша сила — обрабатывающая, высокотехнологичная промышленность, сфера услуг и торговля. А главный актив, искренне скажу, люди, человеческий капитал. Надо их мобилизовать, убедить, что началась движуха, заставить вложиться в развитие. Ведь нам, русским людям, в первую очередь нужно не какое-то материальное вознаграждение, а красивая, объединяющая идея.

Во время посещения ярмарки достижений народного хозяйства "52 района 52-го региона", 2018 год

— Ну, одно не исключает другое…

— Согласен, но все-таки главных подвигов мы достигали не когда много платили или делали комфортно, а если нам бросали вызов либо впереди стояла высокая мечта.

— Предлагаете еще пожить не благодаря, а вопреки?

— Время сейчас такое: наша страна вызвана на поединок теми, кто не хочет видеть Россию сильной. И нижегородцам мы должны дать ясную и четкую цель.

— Для этого вы и приехали? Начали в Питере, продолжили в Москве, теперь, значит, сюда, вниз, по течению…

— Да, я из тех питерских, про которых рассказывают: мол, понаехали в Белокаменную…

— Вы ведь из семьи военных?

— И дед служил, и отец. Оба полковники.

Дед Георгий Борисович — ребенок блокадного Ленинграда, с 13 лет стоял у станка на заводе, получил ранение осколком бомбы. Выжил, выучился на математика, стал профессором, почти 40 лет преподавал в Академии имени Можайского, занимался теорией эффективных и целенаправленных процессов, метрологией. Легенда, глыба! Выпускники до сих пор его вспоминают с теплотой и на меня начинают иначе смотреть, когда узнают, что я — внук Георгия Петухова. Дед был учителем по характеру — жестким, но справедливым.

Отец окончил Можайку, служил в военной части, обеспечивавшей работу подмосковного ЦУПа — Центра управления космическими полетами, потом вернулся в академию. Был старшим научным сотрудником, возглавлял исследовательский центр, преподавал. Его специализация — система наведения в баллистике, управление космическими аппаратами.

И мама работала научным сотрудником Можайки, правда, младшим, но тоже носила погоны, была военнослужащей.

Закономерно, что мое детство прошло в академической среде с армейским уклоном. Иного варианта не предполагалось. Мы жили рядом с Можайкой на улице Красного Курсанта, под нашими окнами с утра до вечера маршировали и хором распевали песни слушатели академии. Даже репертуар до сих пор помню.

— Тем не менее вы не стали продолжать династию. Странно.

— В десятом классе сдал на отлично экзамен олимпиадного типа в академию. После школы меня могли автоматически взять на первый курс Можайки. Была такая практика. Но примерно за месяц до выпуска из школы отец позвал на мужской разговор и сказал: "Глеб, делай, как хочешь. Твое решение — твоя жизнь. Но думаю, в нашей семье военных достаточно".

По сути, отговорил.

— Почему?

— Вспомните ранние 90-е годы и то, что творилось с российской армией…

У полковника зарплата в пересчете на валюту была 30 долларов. Ее хватало на пару походов в магазин. Да, деньги — не самое главное в жизни, но мужчина обязан кормить семью. Когда отец поступал в академию, ему говорили, что выучится на летчика и сможет осуществить свою детскую мечту. По факту же он оказался, с одной стороны, ученым, с другой — погрузился в мир военной муштры и дисциплины. Вот и посоветовал: "Ищи, где больше творчества, свободы. Сейчас запрос на экономику, понимание современных процессов".

Так я оказался в ФИНЭКе — Петербургском финансово-экономическом университете. Тем более что до девятого класса учился в обычной школе на Петроградке, а потом перешел в профильную. Она находилась в другом конце города, дорога съедала по часу в каждую сторону. Ехал с пересадками — сначала на трамвае, потом на метро. Вставал в шесть часов утра, чтобы успеть к первому уроку.

Я ведь еще и в спорте себя пробовал. Правда, ни за что всерьез не зацепился, выше второго разряда не поднялся. Сначала было плавание, потом дзюдо, стрельба… Частая смена увлечений говорит о том, что не нашел тогда внутренней мотивации. А без спортивной злости ничего не получится.

Дольше всего занимался плаванием, тренировался у олимпийского чемпиона Сергея Коплякова. Именно этому виду спорта обязан каркасом здоровья. Подавал надежды, показывал неплохие результаты, нужно было упереться, но через пару лет надоело пять дней в неделю ходить в бассейн, пока остальные пацаны после школы футбольный мяч во дворе пинают. Помню, отец спросил: "Что? Не хочешь больше плавать?" Честно ответил: нет. Сколько мне было? Лет десять, наверное. Сказал, что пойду на дзюдо. Отец не возражал. Но и в борцовской секции я не задержался.

Уже позже, спустя годы, говорил отцу: зря ты не дожал. Надо было настоять. Ведь столько сил и энергии вложили… Любое начатое дело необходимо доводить до конца. Понял это к концу школы, в аттестате у меня лишь две четверки — по русскому языку и литературе. Потом всегда, чем бы ни занимался, старался работать на максимуме.

Вечерний выпуск программы "600 секунд", 1989 год

Вот и ФИНЭК показался мне оптимальным выбором, поскольку давал общеуправленческую подготовку. Родители меня поддержали.

— Окончили вуз с отличием?

— С красным дипломом.

— Это тяжелая болезнь, хроническая.

— Знаю... Был урок в жизни, когда меня серьезно тряхнуло. В ФИНЭКе и на начальном этапе работы в Комитете по управлению городским имуществом мне стало казаться, что сумею добиться любой поставленной цели. Любой! Как говорится, "нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики". Только вперед, ни шагу назад — и все получится. Долгое время подобным образом и происходило.

В 1999 году я пришел в КУГИ и вскоре поступил на юрфак Петербургского университета, на заочное отделение. Почувствовал, что для работы нужно второе высшее образование, юридическое.

Факультет высоко держал марку, разница между дневной и заочной формой обучения была минимальной, только что на лекции не надо ходить каждый день. А требования предъявляли очень серьезные. Я учился строго на пятерки. Без исключений! Порой единственным из потока получал отличную оценку. Например, у профессора по международному частному праву, предельно требовательной преподавательницы.

И оба госэкзамена сдал на пять, а вот на защите дипломной работы, посвященной праву хозяйственного ведения и оперативного управления, приключился облом: поставили четверку. Это был удар колоссальной силы, я не сразу осознал случившееся. Словно в нокауте побывал. Четверка?! Мне?! Не может быть! Но вот произошло.

Подробности рассказывать не стану, поскольку участники той истории живы. Скажу лишь, что дело не в качестве моей работы, а в неожиданном конфликте интересов группы преподавателей, чего я не учел по незнанию. Оказался между молотом и наковальней…

ЧАСТЬ 2

О прививках, служебном романе, венчании, Росимуществе, Минпромторге и футболе с хоккеем

— Прививка помогла? Вылечила от перфекционизма?

— Да, урок был серьезный. Не все в жизни получается, как хочется. Надо уметь переносить поражения, учиться на ошибках, не страдать шапкозакидательством. Сомнения — тоже штука полезная. Теперь стараюсь лишний раз не авансировать результаты, не забегать вперед паровоза. Лучше подстраховаться, добиться цели, а потом демонстрировать успехи. Всегда могут возникнуть обстоятельства, которые трудно учесть заранее.

— А почему после вуза вы сразу пошли на госслужбу?

— Я же рассказал, что нацелился на это еще в старших классах школы. Не видел иной дороги. Хотел быть полезным стране. Как бы пафосно это ни звучало. "Кто, если не я? Надо идти и спасать Родину". Такие вот мысли. Очень наивные. Знаете, молодым, неопытным, незрелым часто кажется, что они лучше других знают, как решать проблемы. Мол, вот если бы я стал главным, делал бы все иначе, и у меня получилось бы. Боевой был настрой.

— Тут когда обломались?

— Избавился от иллюзий? Это постепенный процесс. Думаю, окончательно расстался с розовыми очками уже в Москве, году, наверное, в 2008-м. Он во многом стал переломным. К тому моменту я почти четыре года отработал в Росимуществе, куда меня позвал Валерий Назаров, с которым мы были знакомы еще по КУГИ. Считаю его порядочнейшим человеком, трудоголиком, воспринимавшим госслужбу как служение.

Назаров поступал крайне принципиально, не шел на компромиссы, из-за чего со многими переругался. В итоге Валерия Львовича отправили в отставку. Следом поменяли всю команду Росимущества, но я выжил и еще четыре года проработал в агентстве, а в 2011-м десять месяцев исполнял обязанности руководителя.

С автором проекта "Первые лица регионов" Андреем Ванденко

— Переезд в 2004 году в Москву дался вам легко?

— У меня ведь был романтический настрой на госслужбу, Кремль, политическое лидерство. В принципе, всегда хотел в столицу.

А вот жена года три тосковала по Питеру, не могла привыкнуть.

— У вас же был служебный роман?

— Во всяком случае, начиналось именно так.

— Екатерина Сергеевна работала вашей подчиненной?

— В КУГИ она пришла раньше меня, в 1998 году. В 2000-м я сделал первый карьерный шаг, стал начальником отдела и набирал коллектив. Тогда Катя и оказалась в моей команде. Правда, после того как у нас возникли взаимные симпатии, она ушла в другую структуру.

— А вы, значит, были махровым карьеристом?

— На стартовом этапе — да. Потом категоричность ушла, я понял, что в жизни есть и иные цели, кроме работы…

В 2003-м мы поженились.

— А еще через пять лет решили обвенчаться?

— Долго не могли завести детей, хотя очень хотели. Были готовы испробовать все способы. В церковь я и раньше заходил, свечку ставил, но глубоко верующим себя не считал. Сейчас причащаюсь, время от времени исповедуюсь, а тогда этого не было. Тем не менее в итоге пришли к венчанию.

А через два месяца узнали благую весть о беременности.

— Двойня? Мальчик и еще?..

— Девочка. Арина. А сына назвали Петром, поскольку дети появились на свет 27 мая, в день основания Санкт-Петербурга. Правда, рожали в столице, поэтому они у нас москвичи.

— Жилье в Белокаменной вам сразу дали?

— Что вы! Своим обзавелись в 2010 году, через шесть лет после переезда. Сначала было общежитие в Бибирево, относившееся к структурам Росимущества. Так называемый ведомственный фонд. На остальных этажах жили гастарбайтеры, строители. Нам отвели небольшую трехкомнатную квартиру с казенной мебелью. Бытовая неустроенность, кстати, одна из причин, по которой Катя тяжело привыкала к городу.

Впрочем, дело не только в быте. Жена не могла, что называется, почувствовать Москву, проникнуться ее духом. Психологически стало полегче, когда начала работать.

— Трудоустроилась с вашей помощью?

— На первом этапе — да, помогли мои контакты, но потом Катя двигалась сама. Я не звонил, не просил, предложения делали непосредственно ей. Конечно, общий круг знакомых сформировал я. Но это нормально.

— А круг у вас был широкий.

— По сути, весь коммерческий блок, промышленность, топливно-энергетический комплекс, оборонка, банки. Я со многими тогда взаимодействовал. Готовил IPO "Роснефти" и приватизацию ВТБ, реструктуризацию "Транснефти", "Совкомфлота" и "Транснефтепродукта", как представитель государства входил в советы директоров "Аэрофлота", "Алросы", РАО ЕЭС, РКК "Энергия", "Уралвагонзавода"...

Сфера деятельности интересная: она позволяла одновременно приобретать опыт и госслужбы, и бизнес-управления. Иными словами, я не был классическим чиновником, способным говорить лишь о нормативно-правовых актах или согласовании документов. Разбирался и в инвестиционных проектах, и в том, как в корпорациях осуществляется контроль по ключевым показателям эффективности. Поэтому время от времени на меня выходили представители HR-агентств, от имени крупных частных компаний делали предложения о работе. Обычно звали на GR, но меня это не интересовало.

Тем не менее году в 2010-м начал подумывать, не пора ли двигаться дальше. Своеобразная развилка, перепутье. Все-таки шесть лет в Росимуществе — срок. Чтобы не топтаться на месте, решил заниматься самосовершенствованием и… опять пошел учиться.

— В Академию госслужбы?

— Нет, она была раньше. Честно говоря, не могу утверждать, будто много там приобрел. Безусловно, база отличная, но к моменту прихода в академию я получил финансово-экономическое и юридическое образование да еще и опыт практической работы на госслужбе.

А вот курс MBA действительно дал мне качественно новые знания.

— Где занимались?

— В Columbia University и London Business School. Это была совместная модульная программа Executive MBA. Обучение не на постоянной основе, а наездами в Лондон и Нью-Йорк. Чем-то похоже на нынешнюю программу бизнес-школы "Сколково". Тогда ее еще не открыли, иначе мог бы не кататься за тридевять земель. Хотя, скажем, выездная сессия в Гонконге, которую уже упоминал, оказалась очень полезной и интересной. Знакомились вблизи с китайским экономическим чудом.

— Сразу после окончания МВА вы перешли на работу в Минпромторг?

— Мгновенно! До этого около десяти месяцев исполнял обязанности руководителя Росимущества и, не скрою, хотел остаться на позиции главы агентства, но после президентских выборов 2012 года и формирования нового правительства было принято иное решение. Мне предложили стать замом министра промышленности и торговли. Я согласился.

— Расстроились?

— Поначалу испытал легкое разочарование, но чувство быстро прошло, буквально за пару месяцев понял, что все к лучшему. Благодарен судьбе за переход в Минпромторг. Поменял там взгляды на жизнь, даже переоценил собственные способности и возможности, поскольку занимался не абстрактными согласованиями, а конкретными делами. Моя эффективность измерялась не в количестве согласованных сделок или проведении каких-то корпоративных мероприятий, а в реальных результатах. Новый самолет должен летать, а машина — ездить. Требовалось создать, построить, произвести, выпустить что-то зримое. Продукция — вот ключевой показатель в Минпромторге.

— А когда вы почувствовали, что переросли должность первого замминистра?

— Тем более, уже упомянутые ваши коллеги по Минпромторгу — Антон Алиханов, Дмитрий Овсянников — пошли на губернии...

— В эту сторону не смотрел, о руководстве областью не думал. Скорее, рассматривал вариант перехода на работу в госкорпорацию. Но потом возникла тема подготовки кадрового резерва, а это, как вы понимаете, из разряда тех предложений, от которых не принято отказываться.

— Регион вам сразу назвали?

— Нет, в процессе разговоров сменилось три.

— До назначения врио в Нижнем Новгороде бывали?

— Проездом. Еще во времена Росимущества. На машине возвращался из Казани в Москву с какого-то форума. Погулял несколько часов по центру, без ночевки. Очень понравился Кремль, стрелка Оки и Волги. Но в целом город произвел тяжелое впечатление, откровенно говоря, я ждал большего от торговой столицы…

— И в сентябре 2017-го увидели ту же картину?

— Во многом… Появился каркас футбольного стадиона, новый мост через Волгу уже ввели. Но состояние городской среды, облик зданий, качество дорог по-прежнему оставляли желать лучшего.

— С Валерием Шанцевым, вашим предшественником, общались?

— Он передал мне дела, мы посидели, поговорили. И теперь периодически созваниваемся.

— Вы вольны были менять команду по своему усмотрению?

— Разумеется. Валерий Павлинович дал характеристики, рекомендации тем, с кем работал. Я заверил, что не буду рубить с плеча, сначала ко всем присмотрюсь. Собственно, так и сделал.

— Что стало для вас лакмусовой бумажкой, проверкой на профпригодность?

— Было важно запустить к чемпионату мира по футболу станцию метро "Стрелка" у стадиона. Мы открыли ее 12 июня 2018 года, в День России. Это был особый тест, вызов для меня и всей команды. Пришлось ведь столкнуться с огромными проблемами, которые казались нерешаемыми. Могли опозориться на всю страну, а то и мир.

Шло отставание по срокам, возникла огромная кассовая дыра, я занимался всем в режиме ручного управления, по сути, на время стал прорабом на стройке. Следующий тест — собственно чемпионат мира. Были так называемые инфраструктурные объекты — аэропорт, трасса, ведущая в город, стадион. А облик Нижнего? Люди ехали к нам в гости. Мы отремонтировали, привели в порядок около шести сотен фасадов домов в центре, сделали доступную навигацию на русском и английском языках для туристов, открыли Нижневолжскую набережную, почистили Верхневолжскую.

Считаю, достойно справились с поставленной задачей.

— Вы болельщик, кстати?

— Когда-то топил за "Зенит" и наши сборные. Потом из-за работы стало не до того. Из трудоголиков, по-моему, получаются никудышные фанаты. По крайней мере, со мной вышло именно так, карьера затянула. Особенно тяжелыми были первые годы в Москве.

А сейчас опять становлюсь ярым поклонником спорта, переживаю за нижегородский футбол и, конечно, хоккей. На матчи КХЛ выбирался реже, чем хотелось, но постоянно следил онлайн за результатами. А как иначе, если ты должен заботиться и обеспечивать существование клуба?

— Вы же стали председателем правления "Торпедо"?

— Тоже, кстати, был серьезный вызов. Весь прошлый год стоял вопрос, выживет ли команда, сохранится ли в лиге. Речь шла о значительном объеме внебюджетного финансирования, поскольку область не может самостоятельно потянуть расходы на содержание "Торпедо". Да и не должна этого делать, полагаю. Сумма ведь набежала колоссальная — миллиард 300 миллионов рублей. Одна зарплатная ведомость — 520–550 миллионов на сезон. Нам столько взять негде. А деньги надо где-то найти, убедить спонсоров дать их.

Сделать это сложно. Тем не менее профессиональному спорту нужна поддержка. На этом строится местный патриотизм. В Нижнем очень любят "Торпедо", команду с давними традициями. Это наше достояние. Пусть не национальное, но точно региональное.

Впрочем, и клуб должен адекватнее планировать расходы, аккуратнее обращаться с финансами, правильнее организовывать проектное управление, избавляться от долгов, исчисляющихся в сотнях миллионов рублей. За три года хотим закрыть тему кредиторки. Но для этого предстоит еще многое сделать.

Футбольный клуб "Нижний Новгород", по сути, создаем заново. Грех, чтобы в городе-миллионнике с красавцем-стадионом не было хорошей команды уровня Премьер-лиги. Это не по-государственному.
 

ЧАСТЬ 3

О юбилее, точке бифуркации, пороге-2021, мигалке, мемуарах и дружбе

— В 2021-м грядет юбилей Нижнего. Городу исполнится 800 лет. Что наметили?

— Многое! Это наш мейнстрим на ближайшие два с половиной года. Точка бифуркации. Среди наиболее значимых проектов — ледовый дворец на Стрелке, реконструкция, восстановление первоначального облика Кремля. Все надо сделать к юбилею.

— Бюджет считали?

— Уже прикинули, сколько может стоить ледовая арена на 12 тысяч зрителей. На мой взгляд, место выбрано идеально. Стрелка — новая точка силы, притяжения горожан. С учетом уже построенного стадиона, по сути, создается кластер спортивных и культурно-массовых объектов. Мы ведь и образовательный центр собираемся открыть там. С конгресс-залом, музеем.

На Стрелке сохранились ажурные железные конструкции, возведенные к Всероссийской промышленной выставке 1896 года. Памятник архитектуры, ровесник Эйфелевой башни. Его надо поместить под стеклянный купол и встроить в современный ансамбль. Проведем конкурс, посоветуемся с экспертами, общественностью, поговорим, обменяемся мнениями.

Плюс, конечно, общественные пространства. Нужно создать еще больше благоустроенных, удобных для людей прогулочных зон, хороших, современных парков. Планируем все успеть.

Но дело не только в конкретных объектах под юбилей. Начал говорить вам о точке бифуркации. Считаю, мы обязаны идеологически перезагрузить город. Стройка к круглой дате — хороший повод оставить память. Но 2021 годом история Нижнего Новгорода ведь не заканчивается. Наследие юбилея должно быть гораздо глубже и шире, чем те мероприятия, которые уже включены в утвержденный правительством России список. Так, люди ждут открытия новых станций метро. Это и "Сенная", и "Оперный театр", и "Волга". Скажу вам для понимания: в Нижегородской области объектов капитального строительства — на 149 миллиардов рублей. Как минимум. Эта сумма сопоставима с нашим годовым бюджетом. А сколько можем получить от федерального центра с учетом даже реализации национальных проектов?

— Сколько?

— Допустим, миллиардов десять рублей. Если помечтать и сильно постараться. Хотя есть постановление правительства, оно ограничивает суммы, выделяемые на разного рода праздничные мероприятия и юбилейные даты. Цифра определяется по формуле: в зависимости от количества жителей и иных параметров. Нижнему по этому правилу светит максимум миллионов 300 в год на подготовку к юбилею. Но 800 лет — все же особенная страница истории. Надо подходить, как к 300-летию Санкт-Петербурга, считаю. С таким же размахом и настроем…

— А вы за порог 2021-го заглядываете? Видите себя в Нижнем через два года?

— Безусловно. Иначе какой резон всю эту кашу заваривать?

— Живете пока в "Зеленом городе"?

— Да, в дачном поселке. Часть построек в нем сохранилась с 30-х годов прошлого века. Мне рассказывали, что Никита Михалков на одной из дач снимал эпизоды "Утомленных солнцем". Тех самых, оскароносных…

— Дети учатся в частной школе?

— В государственной. Выбирала жена, хотя мне тоже школа нравится.

— Во время избирательной кампании вы грозились отказаться от мигалки…

— Так и есть. Сразу попросил руководство областного ГИБДД убрать машину сопровождения и "мигаю" очень редко, если только тороплюсь в аэропорт после какого-нибудь совещания. Иногда на дорогах возникает тяжелая ситуация.

Считаю, неэтично нарушать правила, обгонять, люди и так злые, зачем еще сильнее раздражать?

— За полтора года успели понять специфику Нижнего?

— Торгово-предпринимательская жилка, традиции которой закладывались столетиями, никуда не делась. А как иначе? Купеческая столица России. Тут все намешано — чувство собственного достоинства, амбиции, определенная хитринка. Нижегородцы — люди основательные, серьезные. И старообрядчество, кстати, добавило местному характеру красок и колорита…

Мне тут комфортно. И город очень нравится. Не исключаю, после ухода с нынешней должности останусь жить в Нижнем. Хотя сейчас загадывать, конечно, рано. Я на госслужбе, где скажут, там и буду работать.

— Вам, кстати, какое определение ближе — технократ, бюрократ, кризис-менеджер?

— "Бюрократ" звучит скучно и казенно, с негативным подтекстом, такой, мол, крючкотвор и зануда. Слово "технократ" успело всем изрядно надоесть, хотя, когда оно еще не попало в мейнстрим, я пользовался им. В ту пору его воспринимали как синоним профессионала. Сейчас технократ — это антагонист политика. На самом деле губернатору голого профессионализма мало, нужны еще и лидерские качества. Время такое.

Что касается кризис-менеджера... Меня не раз бросали на решение сложных задач. Пока удавалось выбираться из разных засад. Не все готов сегодня рассказывать. Может, лет через 20 в мемуарах…

Конечно, если соберусь их записать.

— Но наброски делаете?

— Держу в голове… Между прочим, всегда хотел написать книгу. Даже пробовал силы в литературных экзерсисах, в первую очередь — стихотворных. Со временем, может, реализую мечту, если не деградирую в эпистолярном жанре.

— А о чем будет книга? Автобиография или беллетристика?

— Изначально думал о философском трактате. Сейчас уже таких амбиций нет. В 25 лет кажется, будто все понял про жизнь и готов делиться знаниями с человечеством. С возрастом уверенность пропадает… Философию я в университете полюбил.

Может, сочиню что-нибудь художественное. Повесть или роман. Если таланта хватит…

Важно не терять адекватность, критический взгляд на себя.

Это и к работе относится. Скажем, очень не люблю кивать на полномочия.

— В каком смысле?

— У нас ведь как обычно рассуждают? Тут — моя песочница, здесь — зона ответственности Российской Федерации, а там, допустим, муниципалитета.

Вот минувшей зимой в Нижнем снега выпало по самое, как говорится, "не могу". Очень много! Формально это не мои проблемы, город должен убирать. Но я — губернатор, человек, который обязан принимать удар за все, что происходит в области. Только так.

Если моих возможностей не хватает, пойду в Москву, в Кремль, в правительство, буду там доказывать, убеждать, какие решения необходимы.

Меня с детства учили не прятаться от ответственности, а брать ее на себя.

— А дружить вы умеете?

— Мне кажется, да. По крайней мере, не растерял тех, с кем корешился в детстве. Скажем, с Денисом мы знакомы с трех лет. Вместе проводили время в деревне в Тверской области, где жили наши бабушки. Каждое лето ездили туда. Это верховья Волги, между прочим.

Денис работает токарем на заводе, мы постоянно переписываемся, перезваниваемся.

Второй мой близкий друг Руслан — со школы. Он был свидетелем у нас с Катей на свадьбе.

— Правильно понимаю, что вас отчасти можно считать волжанином? По бабушке и дедушке по материнской линии.

— Сразу так себе и сказал, когда приехал в Нижний Новгород. Волга для меня точно не чужая. Впрочем, как и для всех жителей нашей страны. Символ!

— А переплыть его вам слабо? Символ-то?

— Вообще ни разу не слабо! Будет повод, сделаю это. Но не на спор же в реку бросаться, правда?

Уж что-что, а плыть готов, сколько надо. Перед стартом маленько потренируюсь, проверю сегодняшние кондиции, но раньше мог грести, пока не остановят.

Хорошую, кстати, мысль подбросили. Вот теплее станет, и можно подумать над реализацией заплыва…

Нижний Новгород — Москва

Поделиться: